включен в список "судей Ее Величества, проживающих в Бомбее и имеющих право действовать в качестве судей города Бомбей и островов Бомбей и Колаба". Путешественник, побывавший в Бомбее, описывал его как внушительного человека, выше многих в городе, неизменно в безупречной арабской одежде и излучающего достоинство и уверенность в своей речи. Один британский чиновник, который на протяжении долгой карьеры занимал многие высокие посты в администрации Индии и подружился с Дэвидом, вспоминал:

Среди людей с оригинальным характером выделялся Дэвид Сассун, еврей.... Он сколотил большое состояние на торговле, и его фирма стала одной из самых богатых в Британской Индии. При закладке первого камня [больницы Сассуна в Пуне главный комиссар] сэр Бартл Фрер обратился к нему в подходящих выражениях, на что он ответил чтением короткого обращения на арабском языке. Он был уже в преклонных годах, и его серьезный взгляд, властная фигура, богатый тюрбан и струящиеся одежды создавали картину, достойную внимания.

Было бы неверно полагать, что репутация Дэвида полностью оградила его от самых древних предрассудков. Антисемитизм был отнюдь не редкостью в британском обществе, и уважаемые еврейские бизнесмены могли столкнуться с ним даже тогда, когда их превозносили за их достижения. Когда в 1851 году Аллен приобрел новый дом, газета "Индиан мейл" сообщила: "Красный дом в Бомбее, княжеский особняк сэра Чарльза Форбса, в котором впоследствии жили несколько партнеров его фирмы, пущен с молотка. Его приобрел еврейский банкир мистер [Дэвид] Сассун". Это был неуместный промах - как уже говорилось, Дэвид не был банкиром - и он свидетельствует о пристальном внимании, которое он и его семья испытывали в Бомбее. Будучи одновременно евреями и выходцами из арабского мира, они почти неизбежно становились диковинкой для британцев. Одна из газет, описывая прием пяти "еврейских девочек" в английскую школу в Бомбее, отметила: "Они отбросили костюмы своей страны; все явились без одежды, а некоторые из них были одеты как английские девушки". Три девочки были родственницами Дэвида, о котором писали как о "просвещенном человеке, который уже некоторое время прилагает все усилия для распространения интеллектуального совершенствования и общего образования среди своей расы". Другая газета прокомментировала "движение" среди евреев Бомбея под руководством Давида, направленное на преодоление "восточного обычая изолировать своих женщин и позволять им оставаться даже без зачатков образования". Однако в целом город приветствовал Сассунов и евреев в целом, и эта терпимость проявилась в 1870-х годах, когда в Бомбее начало работать трамвайное сообщение и были сделаны специальные уступки для евреев в субботу, чтобы они могли не использовать деньги. Соблюдающие традиции евреи могли заранее приобрести купон, на котором было написано: "Только для евреев, доступных на трамвайных маршрутах (только по субботам и еврейским праздникам)", который необходимо передать кондуктору трамвая, который выдаст вместо него билет".

 

Спустя чуть более десяти лет после окончания Первой опиумной войны этот конфликт нашел свое отражение в другом изоляционистском королевстве: Японии. К 1840-м годам Соединенные Штаты вынашивали экспансионистские амбиции, особенно в Тихом океане, подпитываемые потребностью в новых экономических возможностях. Американский империализм в 1840-1850-х годах принял форму морской экспансии в Тихом океане. В июле 1853 года флот американских военных кораблей под командованием коммодора Перри вошел в Токийский залив и потребовал от японцев открыть свои порты для иностранцев. В марте следующего года Япония подписала Канагавский договор (расположенный в Йокогаме), положив конец двум векам изоляции. Дэвид действовал быстро: Его фирма одной из первых вошла в Японию, и они быстро сосредоточили свой бизнес в портах Нагасаки и Кобе, а затем и в Йокогаме. Это начинание соответствовало одному из его главных правил - диверсифицировать источники импорта и расширять торговые маршруты, - модель, созданная во время экспансии, последовавшей за Первой опиумной войной.

После периода стабильности ситуация в Китае вновь стала напряженной. В то время как суверенитет Китая был подорван внешним вмешательством, в дюжине его провинций бушевали гражданские войны, что еще больше снижало его военный потенциал. Китайцы покупали недостаточно британских товаров или, точнее, были слишком бедны, чтобы приобретать их, что привело к изменению торгового баланса в пользу Китая. Британцы стремились расширить свои торговые права в Китае и легализовать потребление опиума, так как правительство хотело избежать впечатления, что оно поощряет крупномасштабную торговлю запрещенным веществом. Такая возможность представилась в конце 1856 года, когда китайские чиновники взяли на абордаж судно "Эрроу", зарегистрированное в Кантоне, и арестовали нескольких членов его экипажа. Утверждается, что на самом деле это было пиратское судно, принадлежавшее китайцам, но в любом случае его реквизиция была расценена британцами как грубое нарушение обязательного соглашения и достаточный повод для начала военных действий. Началась Вторая опиумная война, также называемая "Войной стрел". Франция, надеясь получить некоторые права в Китае, присоединилась к Британии, усугубив военный дисбаланс. В июне 1858 года был подписан Тяньцзиньский договор, открывший несколько новых портов для западной торговли и гарантировавший право иностранцев проживать в этих портах и путешествовать по внутренним районам Китая, а также свободу передвижения миссионеров. Несмотря на это, Вторая опиумная война продолжалась до Пекинского договора 1860 года, но в Тяньцине Китай легализовал потребление опиума, что открыло путь к резкому росту его производства и импорта. Вопрос о том, действительно ли легализация привела к "ощутимому росту потребления опиума", является спорным, но намерения, лежащие в основе договора, - нет. Британский посол в Пекине позже признался в парламенте: "Мы вынудили китайское правительство заключить договор, разрешающий их подданным принимать опиум". Соответственно, с 1858 года опиумный бизнес переживал бум, и налоговые поступления британцев и купцов в Индии значительно возросли, превратив Бомбей в один из крупнейших торговых и промышленных центров не только на субконтиненте, но и на всем земном шаре. В 1860 году опиум стал самым ценным товаром в мире и оставался таковым на протяжении четверти века. Независимо от того, был ли опиум, как это часто представляется сегодня, инструментом, безжалостно используемым британцами для одурманивания и ослабления нации, важно помнить, что он был легален в США и Европе - включен в еженедельный список товаров журнала The Economist - до 1916 года, после чего для его покупки в Великобритании требовался рецепт врача. Один высокопоставленный британский чиновник подвел итог размышлениям той эпохи: "Я не вижу причин, по которым доходы, получаемые Индией от опиума, должны считаться более сомнительными, чем доходы, получаемые Англией от джина и табака".

Триумф британских имперских мускулов в Китае совпал с моментом глубокой слабости в Индии: восстанием 1857 года. Гнойное недовольство бенгальских войск, возмущение узурпацией индуистских княжеских земель и деятельность миссионеров вызвали серию мятежей и протестов против иностранного